Сафари в Ла-Пасе - Страница 33

– Нет. Мне здесь хорошо.

Малко подумал, что ему нечего особенно терять и, обратясь к дону Федерико, задал вопрос:

– Вы случайно не знаете, что стало с этим Клаусом Хейнкелем? По нашим сведениям, именно его искал Джим Дуглас...

Немец даже бровью не повел.

– Вот-вот, – проговорил он, – Этот юный идиот тоже думал, что он здесь. Все это – пустая болтовня... Этот Хейнкель, должно быть, скрывается в Парагвае. Там ему было бы спокойнее.

Во дворе послышался шум мотора. Почти сразу же прислуживавший за столом «чуло» склонился к хозяину и что-то прошептал.

Дон Федерико встал:

– Прошу прощения. Меня зовут.

Он вышел. Не теряя времени, Малко спросил Монику:

– Вы приехали сюда до гибели вашего мужа. Зачем?

На мгновение гнев исказил красивое лицо молодой вдовы.

– А вам какое до этого дело? – сухо ответила она.

– Вам ничего не известно об исчезновении Джима Дугласа?

На этот раз взгляд ее уже не был столь жестким. Малко почувствовал, что она была готова что-то сказать, но тут появился дон Федерико. Он казался огорченным.

– Мой дорогой, – обратился он к Малко, – похоже, мне придется везти вас в Ла-Пас самому.

– Простите?

В серо-голубых глазах немца блеснула еле заметная ирония, как тогда, в церкви Сан-Мигеля, во время мнимых похорон Клауса Хейнкеля.

– У несчастного Фридриха были слабые нервы. Когда ему сказали, что отберут «Импалу», он покончил с собой. Повесился в карцере уаринской полиции.

Малко подумал, что он ослышался.

– Что вы сказали? Повесился?..

– Оказывается, та индианка умерла. Мое заступничество Фридриху не помогло. Здешние полицейские – народ крутой... А без машины ему было не на что жить. Этого удара он не вынес...

Что-то звякнуло. Малко вздрогнул. Моника Искиердо уронила свои бокал с рейнским вином. Малко кипел от злости. Дон Федерико был в самом деле всемогущ!

Вот для чего нужно было это приглашение на обед! За это время было уничтожено последнее звено свидетельств. Бедный старый Фридрих!

Малко поднялся. Ему надо было поговорить с полицейскими. Дон Федерико пошел за ним. Во дворе стоял армейский лендровер. Возле него курили двое полицейских. Заметив дона Федерико, они почтительно замерли, заискивающе глядя ему в глаза.

Зрелище было мерзкое. Малко в душе выругался и от беседы отказался. Повернувшись к хозяину «эстансии», спросил:

– Когда я могу ехать в Ла-Пас?

Тот слегка поклонился и, источая иронию, сказал:

– Хоть сейчас, мой дорогой. Я дам вам свою машину и водителя... Только, пожалуйста, будьте осторожнее с индианками... Я очень дорожу своим шофером.

Малко возвратился в столовую попрощаться с Моникой Искиердо. Она вытирала глаза, будто только что плакала. Наклонившись к руке для поцелуя, Малко тихо произнес:

– Если окажетесь в Ла-Пасе, буду рад вас видеть. Я живу в отеле «Ла-Пас», в тридцать восьмом номере.

Она не ответила.

– Машина ждет, – объявил вошедший в столовую дон Федерико.

Малко вышел следом за немцем во двор. Прежде чем сесть в шикарный, стального цвета, «Мерседес-280», он взглянул на дона Федерико и сказал:

– Возможно, мы еще увидимся.

Скроив что-то похожее на улыбку, тот ответил на испанском языке:

– Как знать?.. До скорого... – и, уже забыв о госте, с нежностью посмотрел через его плечо на викунью.

Малко устроился на заднем сиденье, и «Мерседес» помчался. Маленький, чернявый «чуло», шофер дона Федерико, вел машину быстро и хорошо. За стеклами пролетало Альтиплано. Малко думал свои невеселые думы. Защищавшие Клауса Хейнкеля не останавливались ни перед чем. Убиты Джим Дуглас, Педро Искиердо, Эстебан Баррига, а теперь и бедный старый Фридрих. И все из-за какого-то отставного рядового служителя ужаса!.. Почему такие разные люди, как дон Федерико, Джек Кэмбелл и майор Гомес, столь отчаянно его оберегают? Похоже, вся Боливия сплотилась ради того, чтобы Клаус Хейнкель навеки остался Клаусом Мюллером.

Глава 12

Малко отчаянно пытался выбраться из складок чертовски тяжелого савана. А в это время молоток вколачивал гвозди в крышку его гроба.

Малко разлепил глаза. В течение нескольких секунд он лежал, не узнавая своего унылого номера в гостинице «Ла-Пас». Сон продолжался, удары – тоже.

Но удары наносились по двери его комнаты.

– Эй! В чем дело? – крикнул он.

– "Политический контроль", – ответил мужской голос.

С великим трудом Малко сбросил одеяло, вероятно, изготовленное из крокодильего пуха – весило оно не меньше тонны. Одуревший ото сна, накинув кимоно, он повернул ключ и едва не получил дверью по носу.

В номер ворвались трое худых, усатых и свирепых мужчин, полностью соответствовавших своей мрачной униформе. Высокий приставил кольт-38 к животу Малко.

– Сеньор, соблаговолите поднять руки, – произнес он с придворной кастильской любезностью.

В голосе этого человека с сальными волосами и в остроносых бутсах было столько фальши, что Малко поспешил повиноваться. Двое других полицейских принялись обшаривать комнату, бесцеремонно вытряхивать содержимое ящиков и полок. Внезапно один из них сунул руку в чемодан и издал радостное ржанье. Малко взглянул и остолбенел: в руках жеребца трепетала пачка стодолларовых банкнотов США. Негодяй принялся их вычерпывать из чемодана и бросать на постель.

«Откуда взялось все это богатство?» – думал изумленный Малко.

Задать этот вопрос вслух времени ему не дали. – Именем Республики и Бога! – торжественно произнес полицейский. – Вы арестованы!

Один из его коллег завернул деньги в старый номер «Пресенсии». Двое других следили за тем, как Малко одевался. Они даже не заглянули в чемодан «самсонит», где находился миниатюрный пистолет. Не обращая внимания на протесты арестованного, они грубо вытолкнули его из комнаты. Малко хотел было позвонить, но, получив удар прикладом по руке, выронил трубку.